Адам Сен-Моор - Четвертая пуля [Похищение. Четвертая пуля. Пусть проигравший плачет]
— Прекрасно, — сказал он, — меня зовут Макс. Макс де Руйе, и я хотел просить вас уделить мне несколько минут.
Не знаю почему, но мне показалось, что это важно. Я проводил парня в боковушку и приказал Жоржетте, моей официантке, быть начеку. И тут мой клиент выдал мне такую историю, в которую трудно поверить.
— Фернан, — сказал он мне, — переезд Центрального рынка в Ранжис будет для вас по-настоящему тяжелым ударом.
— Черт возьми, — осторожно заметил я, — но и со всеми торговцами в нашем квартале та же история.
— Вы прекрасно понимаете, что я говорю вовсе не об этом, — ответил он. — И говорю о вашем настоящем деле, а не о вывеске. Взгляните фактам в лицо. Переезд поставщиков цветов, овощей и фруктов, а также молочных продуктов уже кончился. Что касается мяса, субпродуктов и птицы, то когда они тоже переедут в Ранжис, что же вам останется, кроме как хныкать и играть в гляделки? Три дюжины скупых, хоть и живописных, оборванцев и закрытые железными решетками «витрины» по всему кварталу. Вас зарезали, старина, и вы это знаете. Потому что тридцать или сорок тысяч бездельников, которые гнули спину в этом районе и которые делали большую монету, монету, тут же переходившую из рук в руки, слиняют отсюда и вместе с ними все, кто крутился вокруг них, — кутилы и гуляки, простаки и разини.
— Я, мадам Леонтина, слушал этого болтуна и у меня чесались руки. Но я сдержался. А Макс де Руйе продолжал говорить.
— Я не думаю, что вы пропадете, — сказал он. — Я думаю, что вы мечтаете перебраться в Ранжис. Доказательством этому служит, что вы уже открыли там бистро с тем же названием, что и здесь, для того чтобы не растерять клиентов. Тогда как остальные останутся с носом. Ранжис, этот, рынок 2000 года, лишен удобных переулков, темных подворотен и маленьких отелей для визитов. Я уверен, вы, конечно, найдете что-то там, что-то здесь, найдете какое-то решение, как-то прорветесь, но это будет лишь мелочевка, кустарничество, если хотите.
Я продолжал внимательно его слушать, но в какой-то момент заметил:
— Не понимаю, почему вы мне все это говорите.
— Ну как же, все понятно, — возразил он. — И вы это сами очень хорошо знаете. Вы не последний человек в этом квартале, Фернан, и более того, вы не пропадете. Ну хорошо, я буду говорить с вами современным языком. В каком-то роде даже завтрашним.
Вы ведь знаете, что такое информация, не так ли? Все канарейки кричат об этом. Информация касается и вас, так как наш компьютер знает все о ваших делах.
— М-м!.. Что вы сказали… Компьютер?
— Полностью. Больше не существует индивидуальных предприятий, и бизнес перешагивает границы. Для того и создан Общий рынок в рамках Европейского сообщества — для свободной циркуляции капиталов, людей, барахла и девочек. Одним словом, вы не сможете решить проблему Ранжис в том, что касается женщин, азартных игр и создания соответствующей организации, так как у вас нет ни капиталов, ни надлежащих специалистов.
— А у вас они есть? — спросил я его.
Тогда он наклонился ко мне, выждал некоторое время, чтобы раскурить сигару, и ответил:
— Безусловно, Фернан. У группы, которую я представляю, есть все. Вы видите перед собой представителя Европейского консорциума. Наш консорциум контролирует квартал Сан-Паули в Гамбурге, предприятия в Кельне и Дюссельдорфе. Это именно консорциум создал «Центры Эроса» в Гамбурге и Кельне, о которых вы, несомненно, читали в газетах. Здесь в Париже еще не вышли на европейский уровень. Просто жаль видеть, как такие важные в национальном масштабе отрасли, как проституция, азартные игры, защита честных коммерсантов остаются делом банд мелких преступников, которые тратят время на вооруженные ограбления и перестрелку.
Откровенно говоря, Фернан, в Семидесятые годы такое просто недопустимо. Наступают большие времена, и мы надеемся в перспективе вписаться в эту систему.
Леонтина и ее дочь выслушали этот рассказ внимательно и терпеливо. Вдова Гюстава Пеллера начала понимать, куда клонит Локар. Изабелла, захваченная рассказом, ждала продолжения, как в интересной передаче по телевидению, и уже заранее заплатила вперед, наполнив стакан рассказчика.
— Существует человек, — продолжал Макс де Руйе, — который, как нам показалось, достоин принять участие в этом крупном проекте, и этот человек — вы, Фернан, так как вы уже монополизировали большую часть такой деятельности в вашем квартале и получаете от нее свою долю. Вы можете оказаться для нас очень ценным человеком. Вот почему я пришел, чтобы предложить вам сесть в поезд будущего и прогресса.
— Но честное слово, мадам Леонтина, на меня это не произвело никакого впечатления. Все, что я понял, так это что боши предлагают нас колонизировать. Я не стал скрывать от него ход моих мыслей. Я ведь старый участник Сопротивления, мадам Леонтина, и старый легионер, кроме того. Я сказал ему, что я сражался против бошей всю войну и не буду продавать им мою страну двадцать пять лет спустя.
— Браво! — с энтузиазмом воскликнула Изабелла.
— И как он воспринял это? — спросила Леонтина, патриотизм которой был значительно более трезвым.
— Довольно неважно. У него исчезла его великолепная представительская улыбка, голос сделался резче, а взгляд похолодел. Тут я понял, что имею дело с уголовником, настоящим преступником, несмотря на его внешность солидного делового человека.
— Фернан, — сказал он мне тогда, — я боюсь, что ты не понял. Парни из консорциума — это не нищие полукровки. Они ворочают большими деньгами, у них счета в банке и им открывают такие кредиты, которые ты даже не можешь себе вообразить. Будешь ты стараться или нет, они все равно для начала обоснуются в Ранжис, так как это вытекает из анализа стратегии, проведенного компьютером, а ты останешься с носом, как и все остальные.
Одним словом, выбирай одно из двух: или ты идешь с нами или против нас. Среднего пути нет. Если ты идешь с нами, то тебе гарантировано место в административном совете, доля среди учредителей, привилегированные акции, документы на право присутствия и место в свите самого дьявола.
— А если я откажусь?
Он скорчил рожу под простака.
— Если ты откажешься, — сказал он мне тогда без всяких эмоций и без всякой злобы, — то тогда тебя придется прикончить, это тоже просчитал компьютер.
— Я, мадам Леонтина, боюсь угроз, и я очень вспыльчив. Разумеется, я не выдержал и заорал:
— Видал я твой компьютер, скажи ему, что я его…! — вот что я ему сказал. — Сколько я живу на свете, еще ни один колорадский жук не навязывал мне свои законы. И в твоих интересах поскорее смотаться отсюда, пока я действительно не рассердился.
Вот тогда взгляд Макса де Руйе стал совершенно ледяным.
— Хорошо, Игрок, — сказал он мне, — если ты намерен разыграть свои карты таким образом, это твое дело. Но я уверен, что ты выбрал плохую партию. Ясно одно, скоро ты получишь хороший урок. И после этого я приду опять. Я уверен, что ты изменишь свою точку зрения.
— Сволочь, — убежденно прокомментировала Изабелла.
— Вы просто мне не поверите, мадемуазель, — продолжал Фернан Локар. — Этот разговор заставил меня задуматься. Я сказал себе: «Они уже взяли за задницу североафриканцев, затем проделали то же самое с югославами. А теперь фрицы решили заняться рэкетом». В тот же вечер я принял свои меры предосторожности. Я расставил людей по местам для того, чтобы они глядели во все глаза и защитили мою конуру на улице Инносан, а также и здесь в Ранжис, а кроме того, и еще несколько заведений, в которых у меня есть интерес. Прошло несколько дней. Я уже начал говорить себе, что, может быть, этот Макс де Руйе всего лишь вульгарный болтун, а его консорциум… прошу прощения, мадам, но в этот момент консорциум нанес удар там, где я этого не ожидал.
— Да, это вполне возможно… — пробормотала вдова Пеллер. — Ну, хорошо! Из всего того, что вы рассказали, я начинаю смутно понимать, в чем дело…
* * *На этот раз Изабелла Пеллер всерьез задумалась.
— Вся эта история полна напряжения, — прокомментировала она, — как в настоящих черных романах. Но признаюсь, что я не вижу связи с фирмой Пеллеров. Может быть, мама, ты мне кое-что объяснишь? Ведь я вижу, ты совершенно не удивлена.
— Моя маленькая, — серьезно сказала Леонтина, — тебе двадцать четыре года, в самом ближайшем будущем ты выйдешь замуж за очаровательного и симпатичного молодого человека, которому принесешь большое приданое, а некоторое время спустя и большое состояние. Будет справедливо, чтобы ты знала, откуда оно взялось.
И, заметив заинтригованное выражение лица молодой девушки, она продолжила:
— Профессия торговца на Центральном рынке всегда была очень прибыльной, особенно в том случае, когда он стоял во главе большого дела, как твой бедный отец, который играл одну из главных ролей на рынке торговли экзотическими фруктами во Франции. Но как следует оглянись вокруг себя. У нас есть эта квартира и еще несколько жилых домов в Париже. У нас есть Бенджамин и остальная прислуга. У нас есть «бентли», на котором мы можем ездить в наш маленький замок в Рувре или на виллу в Антибе. Ты одеваешься у Диора, для поездок у тебя есть твой «порше». Тебе никогда не приходило в голову, что это не так уж плохо, особенно для торговца с Центрального рынка?
